О судьбе командира хомутовского партизанского отряда имени К.Е.Ворошилова Александра Григорьевича Ковалева газета рассказывала не раз. Тем не менее, в обстоятельствах трагической гибели этого отважного человека и патриота (в девяностые он посмертно награжден медалью «За отвагу») до сих пор много неясного.
Предлагаем вниманию читателей статью, которая, на наш взгляд, может пролить свет на события более чем семидесятилетней давности. Не во всем можно согласиться с автором. Где-то он излишне резок, безапелляционен, но ему не откажешь в желании разобраться в хитросплетении исторических фактов, восстановить справедливость.
Верна народная мудрость: пока не похоронен последний солдат, война не закончена. В этой связи важнейшим элементом человеческой общности является человеческая память, которая находится в одной цепочке с исторической памятью, требуя порой исторической справедливости.
Знакомясь с историей образования партизанского движения во время сопротивления фашистской оккупации на родной мне курской земле, случайно натолкнулся на текст под названием «Письмо вдове», в котором бывший боец Красной Армии, впоследствии ставший командиром партизанского отряда в составе бригады им. К.Е Ворошилова, излагает события вокруг гибели командира партизанского отряда им. К.Е Ворошилова, бывшего мл.политрука Красной Армии Ковалева А.Г. Обстоятельства смерти в письме не раскрываются, в нем лишь высказываются сожаление и глубокое недоумение по поводу нелепой кончины офицера. Пытаясь найти все, что могло бы пояснить причину гибели Ковалева А.Г., обратил внимание на ряд фактов, которые проясняют многие моменты из событий тех суровых дней. Анализ их заставил меня начать частное расследование смерти утром 19.02.42 г. Ковалева А.Г., боевого офицера, ранее вынужденного возглавить партизанское движение на территории Хомутовского района Курской области.
В ходе изучения материалов мной установлено, что, с момента нападения фашистской Германии на СССР, партийное руководство Курской области приняло ряд важных постановлений в части налаживания партизанской борьбы и проведения диверсионных мероприятий на оккупированной немцами местности. Цементирующую роль в этой работе должны были играть районные партийно-хозяйственные активы. К моменту вторжения фашистов на территорию Курской области в районах были сформированы 32 отряда для организации партизанского сопротивления, и 30.09.1941 года обком партии призвал партийных руководителей объединить вокруг себя всех членов партии, не призванных в ряды Красной Армии и оставленных для ведения партизанской борьбы в тылу оккупантов. Для выполнения поставленных задач подпольному партийно-хозяйственному активу Хомутовского района в лице секретаря райкома Лазунова С.Н., председателя райисполкома Кубрикова И.Д., а также членов бюро Попкова и Романенкова надлежало, используя ранее подготовленные базы с оружием и продовольствием, вступить в бескомпромиссную схватку с фашистскими оккупантами. Однако ничего подобного не произошло, в том числе и по причине крайне низкого качества организации соответствующих баз, которыми если и воспользовались, то только оккупанты. Так, скажем, утверждал житель Жеденовки Нагорных Е.Л.:
- В сентябре район оккупировали гитлеровцы. Среди окрестных жителей нашелся предатель, который указал немцам путь к месту хранения припасов в Гнилуше.
- Временно разойдемся по домам, товарищи. Когда наступит подходящий момент, дам вам знак к сбору, - объявил своим подчиненным секретарь подпольного райкома С.Н.Лазунов.
Однако «подходящего момента» для Лазунова С.Н. так и не наступило вплоть до 9.02.42 г. Вся деятельность подпольного райкома ограничивалась слушанием по радиоприемнику сводок о ситуации на фронтах, боевых действиях Красной Армии и ожиданием, когда она разобьет фашистские войска.
Согласно докладу начальника 4 отдела УНКВД по Курской области о деятельности партизанских отрядов и диверсионных групп на территории, занятой противником, от 10.12.41г., созданные партизанские отряды в ряде районов, в том числе и Хомутовском, частично распались по причине дезертирства командиров и комиссаров этих отрядов. Из 32 отрядов активно действовали только 5-6.
Весьма показательны в этой части воспоминания Гусева П.В. в книге « В тылу врага», где описываются боевые действия отряда народных мстителей Крупецкого района, громившего фашистов уже с октября 1941 г. При этом подробно рассказывается о деятельности народных мстителей в соседних районах и не приводится ни одного боевого эпизода хомутовцев. Впервые встреча с представителями хомутовских партизан состоялась по инициативе крупецчан в конце декабря 1941 г., на которой присутствовал почему-то младший брат Лазунова С.Н. – Николай. В ходе беседы с руководством соседнего партизанского отряда Лазунов сообщил, что его брат давно хотел встретиться с крупецчанами и узнать, как они воюют с фашистскими захватчиками, но кто командир или комиссар отряда в Хомутовском районе, сказать не смог. Тут возникает вопрос: если так хотел, то кто ему мешал встретиться и поделиться опытом борьбы с фашистами раньше и самому?
Осенью 1941 г. на рубежах обороны 13-й армии образовалась брешь длиной около 90 км, в которой оказались Хомутовский и Рыльский районы, поэтому боевые действия здесь носили локальный характер, что позволило довольно большому числу военнослужащих, будучи раненными или оставленными для прикрытия отхода основных сил Красной Армии, просочиться на территорию района и закрепиться здесь. Из их числа 24 января 1941 г. в с.Поды сформировался костяк, состоящий в основном из красноармейцев-окруженцев. Командиром отряда был избран мл.политрук Красной Армии Ковалев А.Г. Благодаря его активности и самоотверженности в короткое время отряд вырос в целое соединение, включавшее в себя уже и местное население. Однако активным боевым действиям препятствовало, как ни странно, наличие... партийной дисциплины. Ковалев знал, что рядом с ними находится руководство подпольного райкома ВКП(б) Хомутовского района. Будучи человеком ответственным, Ковалев неоднократно предпринимал попытки встреч с руководством района для согласования действий в организации вооруженной борьбы с немецкими оккупантами. Но ответной реакции со стороны партактива района не происходило, что вынудило Ковалева вместе с сослуживцами Волковым и Орловым самому прийти к партийным руководителям.
Вот как описывает это событие в своих мемуарах партизан Башмаков П.П.:
“Ковалев, видя настроение бойцов, рвался в бой. Он не мог понять, почему нужно еще какие-то силы собирать. А райком партии заседает. И без его решения - ни шагу. Возмущало, унижало Ковалева и то, что райком заседает уже не первый день, а мнение его, командира отряда, никто не спрашивает. Выходит, отряд сам по себе, райком - сам по себе.
Терпение Ковалева иссякло. Нужна ясность! 9 февраля 1942 года в сопровождении Волкова, своего адъютанта Орлова... пришли на заседание подпольного райкома”.
Вспоминает Волков:
”....за столом сидели люди, как мне тогда показалось, уже в летах. Один из них, в черной каракулевой шапке, вел заседание. Потом я узнал, что это был Иван Данилович Кубриков. Он прервал заседание и, обращаясь к Ковалеву, гневно, с сарказмом спросил: “Кто вас сюда звал? Выйдите вон отсюда!.. Не мешайте работать!”
Ковалев взорвался. И не успел он в гневе слова сказать, как я неудачно повернулся, задел ремнем автомата заряженный пистолет... пистолет выпал и стукнулся о пол тыльной стороной. Грянул неожиданный выстрел. Пуля ударила в потолок... комната заполнилась пороховым дымом и пылью. За столом все вскочили испуганные и бледные. Ковалев сразу оценил ситуацию и, и чтобы не допустить кровопролития, скомандовал: “Оружие на стол!”
Все, кто имел оружие - наганы и пистолеты, выложили их на стол. ...Кубриков присмирел. Ковалев спокойно сказал: “Садитесь. Я командир партизанского отряда, прошу доложить, кто вы и чем занимаетесь?”
Кубриков: “Здесь подпольный райком партии. Мы не признаем вас командиром отряда!”
Ковалев: “Почему? Я не самозванец. Меня избрали бойцы и командиры отряда, а партийная организация отряда утвердила”.
Кубриков: “Все равно не признаем. Потому, что вы не утверждены райкомом партии”.
Ковалев: “Хорошо, я готов передать командование вашему товарищу. Кого вы избрали?”
Кубриков: “Мы... наметили Попкова, бывшего начальника милиции”.
Ковалев, вынув из планшетки топографическую карту: “Товарищ Попков, если противник будет наступать на наш поселок: отсюда - 100 человек, отсюда - 60, а отсюда - 30. Как вы построите боевой порядок отряда?”
Попков: “Я этого не знаю”.
Ковалев: “Так кого же вы избираете командиром? Он же погубит отряд!”
Кубриков сидел бледный. Он поднял руку и неожиданно сказал: “У меня есть предложение: избрать командиром Александра Григорьевича Ковалева. Прошу голосовать, кто “за?”
Все подняли руки. Ковалев распорядился раздать оружие.
11 февраля в отряде был образован политотдел. Его возглавил Иван Данилович Кубриков. Начальником особого отдела был назначен Николай Николаевич Лазунов, брат секретаря Хомутовского райкома партии. Так неожиданно во главе военного отряда стал Хомутовский райком партии.
Десять дней райкомовцы не находили себе места, собирая компромат на Ковалева. “Дело” не складывалось. И поступили так, как было им привычно:
Голос Лазунова звучал грозно: “Ковалев, затесавшись в командиры отряда, изменяя Родине, мародерствовал”...
“Так и писать?” - спросил писарь робко.
Лазунов расхохотался: “Ну и дурак! Война в такую кучу людей мешает – поди, разберись. Ковалева арестовать сегодня же...”.
Ковалев оказался в камере. Там он сказал Орлову: “Понимаешь, Николай, произошла какая-то трагическая ошибка. Райком во всем разберется”.
Из воспоминаний Александра Никитина:
“Я и рядовой Руденко отвезли Ковалева в лес около поселка Березового. Когда мы его везли, он говорил в ярой, предсмертной ненависти: “Вы - враги народа, бандиты, а не партизаны!” Особенно обличал Льва Пильчика. Называл его предателем. Последние его слова были к Пильчику: “Живые разберутся, кто ты есть. Предатель! И расстреляют тебя, иуда!”
Впоследствии Пильчик был расстрелян 30 апреля 1942 года в селе Белоусовка.
Ковалева расстреливать не стали. Боялись, видимо, что выстрелы услышат в Березовом и поднимется тревога. Его зарезали... ножом в спину Л.Пильчик и Н.Лазунов. Нанесли ему несколько смертельных ножевых ранений. Я и Руденко держали Ковалева, так как он судорожно дергался всем телом. А затем затих”.
Отряд же в этот день отправили для проведения боевой операции в село Мухино.
“Командир батальона Надежкин, перебегая по цепи залегших в снегу партизан, услышал серию пистолетных выстрелов за одним из домов. Заподозрив неладное, бросился туда. Увидел стрелявшего. Он стоял на коленях, склонив голову вниз, и из пистолета стрелял в небо. Разгоряченный комбат с ходу кулаком ударил его по голове. Стрелявший тихо повалился набок. И, о, ужас! Надежкин узнал в нем своего комиссара. Это был Арон Львович Аронов...
Пильчик был ранен в ногу. Перевязанный, он явился на КП и потребовал от командира отряда дать приказ сжечь село, расстрелять жителей села, у которых родственники поддерживают связь с полицией. Пильчика никто не поддержал...
Пильчик выходил из себя, он требовал репрессий к населению. В одном из домов он в упор застрелил женщину, муж которой находился в церкви, где укрылась полиция... Этот поступок возмутил партизан и Пильчик по приказу командира отряда был выведен из боя.
Сигналы бедствия и просьбы о помощи оставшиеся в церкви каратели подавали колокольным звоном. Под этот звон в одном из домов обнаружили священника и его жену. Их привели в штаб. Священника обвинили в том, что он допустил в церковь полицейских. После короткого допроса, по приказу Покровского священника и его жену расстреляли”.
В книге Анатолия Русака «Судный день» описывается, как в начале февраля 1942 г., по предложению начальника политотдела И.Д. Кубрикова, начальником разведки отряда был назначен Лев Пальчик, называвший себя Лева Пильчик, который впоследствии принял непосредственное участие в расправе над Ковалевым А.Г. Само назначение Пальчика Л. и дальнейшее назначение командиром отряда беспартийного окруженца Покровского Г.Ф. вызывают большие вопросы к политотделу в лице Кубрикова, который не мог действовать без прямых указаний Лазунова С.Н. Описанная Башмаковым жестокость Пальчика Л. в отношении гражданских лиц не была чем-то исключительным, подобные действия отмечались и в других партизанских отрядах, во главе которых стояли политически безграмотные и в большей части авантюрные партийные руководители районов, воевавшие в тылу фашистов. Покровский вывел из боя Пальчика за излишнюю жестокость, но, что характерно, после «прокачки несознательного» командира политотделом, Покровский распорядился расстрелять семью священника, чтобы его не сочли предателем, как его бывшего командира Ковалева А.Г. Данный факт красноречиво свидетельствует о том, чем руководствовались вожаки райкома, назначая беспартийного Покровского командиром отряда. Им нужен был военный специалист, который находился бы полностью в их подчинении.
Отряд имени Ворошилова №1 покинул пределы Курской области и в дальнейшем действовал в Брянских лесах. При этом начальник особого отдела отряда Н.Н. Лазунов докладывал командиру партизанских отрядов Брянского направления Д.В.Емлютину, что командир отряда Г.Ф. Покровский «среди командного и рядового состава авторитетом пользуется слабо… Отряд провел несколько боевых операций, но ни командир, ни комиссар ими непосредственно не руководили, а находились на КП и все время спали». Далее следовали обвинения в пьянстве «на глазах у подчиненных».
При этом никаких письменных документов в виде протоколов собраний и соответствующих решений собраний в штабных документах не обнаружено. В своих воспоминаниях Покровский Г.Ф. не случайно вообще не описывает обстоятельств убийства Ковалева А.Г., возможно, чтобы оградить себя от неприятных воспоминаний. Вместе с тем, как и многие тогда граждане Страны Советов, он стремился вступить в ряды ВКП(б), чтобы быть в «передовых рядах» в деле борьбы за счастливое будущее своего народа. Не без гордости сообщает, что его мечта стать коммунистом сбылась, но когда он уже служил в действующей армии. При этом невозможность стать коммунистом во время партизанских будней объяснил отсутствием необходимого свободного времени.
В ряду нестыковок стоит также упоминание в архивах Курского обкома КПСС об атаке на гарнизон в с. Хомутовке в декабре 1941г., совершенной, якобы, отрядом под руководством подпольного райкома партии. Данный факт с применением противотанковой пушки действительно имел место. Но нападение совершила группа партизан из отряда С.А.Ковпака, следовавшая из Путивльского района в Хинельский лес. Свидетель подготовки этого нападения - Лукашов М.Ф., проживавший тогда на хуторе Березняк. В первой декаде декабря 1941г. разведчики передового отряда Ковпака, пересекая Березняк, подробно расспрашивали его о местонахождении штаба и немецкой комендатуры в Хомутовке, численности и путей скрытного подхода к штабу, чтобы «знатно пошуметь» по случаю победы Красной Армии под Москвой. Выяснив у Лукашова М.Ф., есть ли в районе партизаны и, получив ответ, что таких в районе не слыхали, командир группы сказал: «Теперь услышат, немцы надолго запомнят, что такое русская «сорокопятка».
Документально подтверждено, что первое боестолкновение с противником отряда под командованием Ковалева А.Г. произошло в конце января 1942 г., т.е. вскоре после образования партизанского отряда, в который в феврале 1942 г. вошли коммунисты из подпольного райкома.
Причисление на свой счет данной атаки на немецкую комендатуру в Хомутовке подпольным активом, наряду с засевшей обидой за невольное унижение во время их первой встречи, стали камнем преткновения в отношениях Лазунова С.Н. с командиром отряда Ковалевым А.Г., что так же не могло не сказаться на планах партийного актива в отношении неуступчивого и принципиального командира.
Не менее эмоционально, но верно по сути обстоятельства, связанные с организацией партизанского движения в Хомутовском районе, описывает в «Письме вдове» Иван Волков, впоследствии командир партизанского отряда им. Г.И. Котовского:
“Через несколько дней ко мне прибежал Александр Григорьевич: “Скорей, Ваня, пойдем в школу, там уже собрались некоторые наши товарищи, будем создавать партизанский отряд”. Я быстро оделся, и мы пошли в школу.
Я вошёл в один из классов и от неожиданности ахнул. Там сидели люди в полной военной форме Красной Армии со всеми знаками различия и наградами. Никто из них не был мне знаком. Александр Григорьевич представил меня, назвав своим хорошим другом. Затем я начал знакомиться со всеми за руку. Первым подал руку политрук Зайцев Павел Григорьевич. И так дальше я со всеми познакомился. Это были: техник-интендант первого ранга Власов Федор Андреевич, техник-интендант второго ранга Рубцов Григорий Семенович, рядовой Орлов Николай Сергеевич, старший лейтенант Надёжкин Марк Кузьмич, сержант Сергеев Иван, лейтенант Шумилов Анатолий, младший лейтенант Калинин и другие товарищи. Из местных жителей присутствовал кузнец Рагулин Илья Петрович.
Александр Григорьевич повёл собрание. Он спросил Зайцева П.Г.: “Где товарищи из подпольного райкома партии?” Зайцев налаживал с ними связь, и только он один знал намерения райкома партии и подпольщиков. Он ответил, что работники райкома партии считают, что начинать вооружённую борьбу против немецких оккупантов ещё рано. По этой причине они на нашем собрании присутствовать отказались. “Ладно, - сказал Александр Григорьевич, - обойдемся и без них”. И продолжил заседание дальше. На повестке дня стояла “выработка воззвания к населению и к воинам, находящимся в окружении”. Этот документ, наверное, не сохранился. Его, наверняка, уничтожили руководители райкома, как и все другие. Потому, что документ фиксирует, кто первым начал партизанскую борьбу с оккупантами в Хомутовском районе. Из документа видно, что её начали окруженцы. Днем рождения нашей партизанской бригады считается 26 января 1942 года. По этому поводу Ковалёв издал приказ, где, в частности, сказано: “Советская власть на оккупированной территории Хомутовского района восстановлена. Для её защиты, а также для защиты советских граждан от произвола немецких оккупантов, создан партизанский отряд”. И далее: “Днем рождения партизанского отряда считать 26 января 1942 года”.
Александр Григорьевич Ковалёв много сил и здоровья отдал, чтобы организовать этот отряд, переросший впоследствии в 1-ю партизанскую бригаду им. К.Е.Ворошилова. Очень жаль, что ему не пришлось ею командовать.
Полный текст этого письма находится в школьном музее с.Поды.
Данные факты свидетельствуют не только об отсутствии какой-либо активности в организации сопротивления оккупантам со стороны Хомутовского райкома, а указывают на его прямой саботаж.
На фоне указанных событий резонно встает вопрос: почему тогда, да и позже, не было проведено детальное расследование всех обстоятельств гибели Ковалева А.Г., хотя многие очевидные факты уже в тот период находились на поверхности? Ответ на данный вопрос лежит в ряде обстоятельств, которые породила сама система, сложившаяся в то время в нашей стране.
Во-первых: само понятие «партийный руководитель» предполагало наличие всевозможных прав, и обеспечивало автоматически непререкаемый авторитет в обществе.
Во-вторых: институт подготовки партийных руководителей на местах был далек от совершенства, что позволяло зачастую назначать на ответственные посты людей с довольно низким интеллектом, компенсировавших свои неумения способностью к красноречию и умением собственное невежество и хамство прикрывать партийной дисциплиной, ложью, изворотливостью и очковтирательством.
В-третьих: любая подобная проверка изобличила бы преступную деятельность партийного руководства Хомутовского района, при этом легла бы тенью непосредственно на Курский обком партии, что ни в коем случае не могла допустить «организующая и направляющая» сила нашей страны.
Данные обстоятельства позволяли партийному руководству Хомутовского района, действуя слаженно, организованной группой, отправлять в штаб партизанского движения ложные сведения, в которых было лично заинтересовано, а также умело манипулируя подчиненными им людьми, вводить их в заблуждение.
В этой связи характерен факт «разоблачения» Левы Пильчика - одного из участников, а равно нежелательного свидетеля убийства Ковалева А.Г.. В этом деле использованы те же методы, что и при убийстве Ковалева А.Г. Лазунов Н.Н., будучи начальником особого отдела бригады, используя свое служебное положение, обвинил Пильчика Л. в предательстве, самоуправстве и других военных преступлениях, что позволило его расстрелять 30 апреля 1942 г. в дер. Белоусовка Середино-Будского района. А чтобы «убрать концы в воду» относительно своего участия в убийстве Ковалева, Лазунов Н.Н. для убедительности представил Пильчика как агента абвера по имени Манфред Бернштейн, сняв некоторые сомнения в отношении себя в глазах партизан и заставив думать, что в смерти Ковалева виновен спецагент абвера. Это сыграло свою роль при рассмотрении представленных им материалов в штаб партизанского движения и награждении Лазунова Н.Н. правительственной наградой. Кстати, именно в этот период партийное руководство страны направило директиву руководству партизанского движения усилить работу политорганов в деле выявления агентов и диверсантов, засылаемых немецкими спецслужбами для дезорганизации партизанской деятельности и дискредитации партизанского движения. Тем самым руководство страны пыталось переложить порой неоправданную жестокость партизан к своим же мирным гражданам на различного рода агентов и диверсантов.
Я исключаю версию непосредственной вины Левы Пильчика в организации смерти Ковалева по следующим обстоятельствам: на момент убийства Ковалева Лева Пильчик - начальник разведки отряда и полномочий принимать соответствующих решений не имел, в отличие от начальника особого отдела отряда Лазунова. Кроме того, если предположить, что Лева Пильчик действительно агент абвера, он бы не стал так рисковать, чтобы в первые дни своей деятельности подвергнуться разоблачению. Значительно больше оснований убрать Ковалева было как раз у партийцев, используя Леву. В зависимости от того, кем был на самом деле Лева Пильчик, возможны две версии, которые опять же изобличают Лазунова. Если Лева Пильчик не был агентом абвера, а к его изобличению “приложил руку” Лазунов, следовательно Лева был убран как опасный свидетель. Если же был агентом, то почему Лазунов, начальник особого отдела, допустил врага к святая святых любого отряда - разведке? Налицо преступная халатность, которая по законам военного времени наказывалась расстрелом. Короче, вина Лазунова Н.Н. в обоих случаях присутствует.
Однако, усердие Лазунова Н.Н. оказалось явно излишним. Так, согласно данным военных архивов немецкой армии агент абвера по имени Манфред Бернштейн в списках не значится. В этом не может быть сомнений хотя бы по тем обстоятельствам, что Лева Пильчик являлся чистокровным евреем, что само по себе автоматически исключало возможность его службы в военной разведке Германии, т.к. любой контакт офицеров вермахта с лицами еврейской национальности жестоко наказывался по причине «исключительности арийской нации».
Анализируя события Великой Отечественной, невольно приходишь к выводу, что страна победила фашистскую Германию скорее не благодаря, а вопреки деятельности многих «народных избранников» тех лет. Это какая же сила заложена в наших людях, что позволила стране не только устоять, а успешно развиваться и с нарастающими темпами двигаться вперед к новым победам?!
Поскольку сейчас нет возможности призвать к ответу указанных лиц ввиду их смерти по старости, а дети, как известно, ответственности за родителей не несут по российскому законодательству, важно для нынешнего поколения знать и хранить историческую правду, разбираться в ней и извлекать правильные уроки из трагических событий минувшего.
Что же касается А.Г.Ковалева, от имени ныне живущих хочется сказать: прости нас, командир!
Владимир Лукашов,
г.Покров Владимирской области
